Красные шапки. Мудрец-убийца
История тибетского буддизма началась со смерти. Случилось это в древней Индии, а убийцей, которого звали Падмасамбхава, «Рожденный в лотосе», был наследный принц местного правителя. Жертвой же стал сын одного из министров государства Ургьен.
Но не случись этого по всем общечеловеческим понятиям злодеяния — не распространился бы буддизм на Тибете и, не появилась бы первая на Вершине Мира буддистская школа «ньингма», монахов которой, по цвету головных уборов называют «красношапочниками».
Падмасамбхава появился из цветка лотоса, выросшего в Молочном океане — там, согласно легенде, его и нашел правитель страны Ургьен, возвращаясь из далекого путешествия. Будучи бездетным, он привез младенца во дворец и усыновил, принеся щедрые подношения богам,пославшим ему наследника. Мальчик вырос, стал юношей и постаревший отец совсем уж собрался передать бразды правления государством в руки сына, когда тот вдруг обратился к нему с неожиданной просьбой: — Отец, позволь мне отречься от царства и покинуть дворец!
Рожденный в лотосе решил стать отшельником и заняться тантрическими практиками — как и Будда двенадцать столетий назад, юноша понял, что жизнь в роскоши скрывает от него истинный смысл существования. Неудивительно, что царь, возлагающий все свои надежды на единственного наследника, категорически отказал ему в сумасбродной, как он посчитал, просьбе. И вот тогда царевич и совершил страшное преступление — убил своего сверстника, сына министра, своего товарища по детским играм.
По законам государства Ургьен, в наказание, Падмасамбхава был изгнан за пределы города и обречен на жизнь на кладбище, где он стал заниматься тантрическими практиками — все вышло именно так, как и хотел преступник.
Со временем, покорив своей воле всех духов кладбища, юный философ достиг новых высот духовного могущества, попутно изучая астрологию,искусство и медицину, — таким образом совершенствуя не только свой дух, но и разум. А сын министра, оказывается, пострадал за свои кармические прегрешения прошлой жизни, поэтому его наказание было неизбежно. Он обречен был погибнуть именно в тот момент, в том самом месте, где это и случилось. Ничто и никто в этом мире не может противостоять закону кармы.
На велосипедах через Гималаи
Прошло уже почти два месяца велопутешествия по Тибету. Позади самые тяжелые полторы тысячи километров пыльного тибетского бездорожья и бесчисленных высокогорных перевалов, переходы вброд горных рек и горная болезнь, ритуальный обход священной горы Кайлаш и ночевки в шатрах кочевников. Мы наконец то добрались хоть до цивилизации — города Шигадзе, где впервые за три недели вымылись в горячем душе «шицо» и отстирали одежду от въевшейся в нее пыли и песка. И потом еще несколько дней приводили в порядок китайской сборки велосипеды — после такого пробега они требовали серьезного ремонта.
Поселились мы в маленькой гостинице, напротив полицейского участка. А утром с удивлением обнаружили, что живем прямо над секс шопом, в районе «красных фонарей». Зато не скучно было возвращаться в свой отель по вечерам, наблюдая метаморфозы города, когда с наступлением темноты парикмахерские, загораясь розово-малиновым цветом, превращаются в салоны интимных услуг. Наконец, покончив с делами и посетив резиденцию Панчен Ламы-старинный монастырь Ташилумпо, мы покинули греховную улицу и тронулись в путь.
После ремонта, по новой асфальтированной дороге, вдоль которой уже начали появляться, как признаки жизни, редкие деревья и китайскиефлаги, — велосипеды катились легко, и к вечеру мы добрались до поселка под названием Ньямо, в сумерках едва не проскочив маленький монастырь.Смеркалось, нужно было подумать о ночлеге.
Неброское серое здание в отдалении от дороги — только по молитвенным барабанам наметанным взглядом мы определили, что это сооружение — буддистский монастырь. Школа Хоу, где живут и учатся монахи-красношапочники, невелика. Квадратный двор, высокое древко столба «торчин», на котором развеваются флаги «лунгта», с отпечатанными на ткани молитвами — мантрами, приветствуют нас при входе. По периметру двор окружает двухэтажное, больше похожее на крепость — дзонг, каменное здание с кельями монахов.
Закатив во двор велосипеды, мы подходим к сидящим во дворе монахам и,сложив ладони вместе, прикладываем к уху, слегка склонив набок голову — жест, как показала практика, понятный в любой стране мира: «Можно ли у вас переночевать?». И, иначе как чудом не назовешь — в тибетской глубинке, среди обитателей монастыря оказался молодой, закутанный в красный тивон монах, говорящий по-английски. Быстро сбегав за ключом,он уверенно, по-хозяйски отводит нас к одной из закрытых келий на первом этаже, по пути успевая задать традиционный вопрос:
- Where are you from? - Олоса.
Именно так, а не иначе, — мы «олоса», а не русские, не russian, — здесь понятен только китайский вариант. К слову, Россия в китайском переводе звучит как «Голодная страна».
Нас селят в гостевой комнате — с деревянными лежаками и расписным шкафом с посудой. Традиционные стоящие посреди комнаты два столба,подпирающие перекрытия потолка, покрыты сверху орнаментом. На стенах синей, красной и зеленой красками — любимыми тибетскими цветами –тщательно выведены яркие колокольчики, что придает обычной комнате праздничный вид, радуя глаз и поднимая настроение. Хотя, возможно, это была просто радость обретения теплого ночлега? Внутрь протиснулись еще несколько любопытствующих монахов — местечко явно не туристическое, вряд ли когда в эту обитель на постой заезжали гости из России. Тем более на велосипедах с необычными, большими «П-образным» велорюкзаками на багажниках. Жестами хозяева предлагают нам поужинать, в ответ мы демонстрируем им свой, внушительных размеров пакет с цампой, накопившейся у нас за поездку.
Королева тибетского стола
Цампа — это ячменная мука, прожаренная на огне. Никто не может сказать, сколько уже веков она главенствует на тибетском столе.Но это не просто мука, а полуфабрикат уже практически готового блюда, рецепт приготовления которого остался неизменным за последние сотни лет: положив горсть муки в плошку, нужно добавить некоторое количество «по ча» — чая, пальцами размешать до состояния густого теста, после чего можно приниматься за трапезу — блюдо готово.Необычен и тибетский чай: в сосуд, который имеет форму тубуса,наливают, а затем взбивают мутовкой, такие, на наш взгляд,несовместимые ингредиенты, как предварительно заваренный чай, соль и ячье масло.
Как любит напевать перед едой мой напарник по путешествию Григорий: «Цампа на завтрак, цампа на обед, цампа на ужин — вот и весь Тибет»… Так что, достав свою муку, мы предупредительно демонстрируем ее хозяевам: — We have some tsampa!
Хотя, впрочем, то же самое, и с тем же успехом можно было бы сказать и по-русски — присутствующим понятно только «цампа».
Чай в большом термосе появляется через пару минут, но когда мы пытаемся развязать свой пакет с мукой, вежливо, но твердо монахи ставят на стол медную чашу с крышкой — мы уже давно поняли, что не предложить цампу в своем доме в Тибете считается верхом не гостеприимства. Пока напарник замешивает предоставленный «натур продукт», я, в сопровождении одного из монахов направляюсь на кухню — вымыть руки. Зорко заметив лежащий на полке кусок ячьего масла,спрашиваю разрешения отрезать немного. На что монах отрицательно качает головой — не нужно, мол, отрезать, и назад мы возвращаемся как великое посольство с дарами: у меня в руках большой таз с теплой водой для мытья рук, у провожатого — завернутый в вощеную бумагу приличный кусок масла.
За время недолгого моего отсутствия в комнате прибавилось зрителей — все они с удовольствием наблюдают, как иноземцы с аппетитом поглощают их национальный продукт. Когда кто-то из нас делает глоток чая из пиалы, находящийся ближе всех к нам молодой монах, доливает ее до краев из термоса, так что чашкакажется бездонной. К окончанию трапезы появляется тибетец в обычной, «гражданской» одежде и присаживается сбоку, я подсознательно боковым зрением определяю некую странность в его одежде. Осматриваю внимательнее: шляпа, пиджак,брюки. Вот оно — коричневая футболка со словом «БРИГ».
Заинтригованный этими буквами, явно написанными кириллицей, прошу мужчину приподнять полу пиджака и с удивлением читаю знакомое слово: «БРИГАДА».Неисповедимы пути одежды сэконд-хэнд... После сытного ужина, мы общаемся с гостеприимными хозяевами — красношапошниками, когда еще будет такая возможность. Это раньше наТибете насчитывались тысячи храмов и монастырей школы ньингма, но после реформ буддизма и последующих гонений, здания монастырей перешли под власть более «молодых» школ сакья или гелуг, а в годы «Великой культурной революции» и вовсе были разрушены. Так что сейчас осталось их не так много и монахи этой секты предпочитают достигать просветления или в отшельничестве-одиночестве, или поселяясь небольшими группами в труднодоступных местах.
Выше в горах расположен знаменитый монастырь Полчен Хор, наставники,приходящие оттуда, обучают наукам молодых монахов, приютивших нас. Но этим вечером ученики сами становятся учителями для нас, появляется возможность узнать о Падмасамбхаве и школе ньингма из «первых рук»
Гуру Ринпоче — «Драгоценный Мастер»
Драгоценным Мастером в знак величайшего уважения называют Падмасамбхаву все буддисты, а приверженцы школы ньингма — те почитают Гуру, как второго Будду.Итак, постигнув науки и подчинив духов всех ближайших мест погребений, Падмасамбхава отправился в странствие. Прибыв в царство Сахора, он преподал тантрическое учение принцессе и пятистам ее служанкам. Но до царя дошли слухи, что некий странник сожительствует с его дочкой и всеми ее девушками.
Разгневанный, он приказал сжечь дерзкого чужеземца заживо в долине, обложив дровами и залив маслом. Когда гигантский костер прогорел, сквозь рассеявшийся дым удивленные люди увидели, что там, где была долина, теперь разлилось озеро, а в центре на лотосе восседает невредимый Гуру Ринпоче в окружении богов и богинь.
Раскаявшись в своем поступке, правитель принял буддизм и отдал Падмасамбхаве в жены свою любимую прекрасную дочь Мандараву. Молодые, вместо свадебного путешествия, направились в одну из пещер в горахНепала, где в медитациях и тантрических практиках обрели бессмертие.
В то время Тибетом правил Трисонг Деуцен, который пригласил в страну известного индийского ученого и святого Шантаракшиту для распространения буддизма. Практически все население Страны Снегов тогда поклонялось духам древней религии бон, поэтому продвижению новойверы вполне успешно препятствовали шаманы — служители темных сил, приносящие своим богам в жертву животных.
Простой ученый, пусть и святой, не сведущий в магии и тантрических практиках, не мог самостоятельно справиться с колдовством шаманов, поэтому, по его совету и был призван в помощь могущественный Гуру Ринпоче. Перейдя через Гималаи, Падмасамбхава и впрямь, за короткое время, превзошел в магическом искусстве колдунов — бонпо, после чего поверг и подчинил своей воле демонов и злых духов, обратив в буддизм и сделав их дхармапалами, — божествами, защитниками буддистского учения.
В святилище
В сопровождении монахов, идем в молельную комнату школы. Через дворик,освещаемый лишь мириадами далеких звезд в черном небе — в святую святых. В полумраке здесь стоят три ярко раскрашенные скульптуры. В середине буддистская Зеленая Тара , избавляющая от страданий иочищающая карму, а вот справа и слева от нее расположились фантастические изваяния дхармапал, — отголоски религии бон, при виде которых хочется, как Хома из гоголевского «Вия», осенить себя крестом: «Чур, меня, чур...» Справа — коричневая женщина по имени Игацеди с одним глазом во лбу, одним зубом во рту и одной, как у амазонки,грудью.
На ее голове — то ли рог, то ли очень необычная прическа,напоминающая панковский «хайер». Под стать дакини (демонице) одеяние и украшения: устрашающего вида ожерелье и диадема из человеческих черепов. Живот, ноги и спину покрывают гирлянды украшений из костей,их наши сопровождающие называют «жюба». В одной руке у Игацеди вскрытый череп, наполненный жилами, в другой «кадам» — скипетр, символ власти.
Довершает одеяние этой милой дамы облака на плечах и тигровая шкура на бедрах, ниспадающая почти до пят.Второе божество носит имя Тамджен Дорджи Лэк Па, и если каменная дама по-женски изящно-неотразима, то Там Джен — сурово-брутален. На голове его воинская каска, в правой руке топор, а в левой — кузнечные меха. В нас он пристально вглядывается тремя глазами, по-хозяйски опираясь ногой на спину антилопы. Перед божествами стоят подношения: горящие лампады «маар ми» на коровьем масле и «челтаны» — чаши с водой.
Тут же, в комнате, под тангкой — иконописным буддистским изображением Гуру Ринпоче, основоположником этой древней секты, сидел, согнувшись над книгой со священными текстами монах. Книги здесь не листают, а перекладывают узкие полоски страниц из стопки в стопку. После нашего прихода он аккуратно сложил их одна на другую и, завернув в обычную тряпицу, вежливо поприветствовал нас по-тибетски: «таши деле». Впрочем побеседовать с ним нам не удалось, время было уже позднее, монахи стали расходиться по кельям. Через несколько минут, усталые, отправились на ночлег и мы. И сон наш был крепок.
Прощания
Перед тем, как вернуться в Индию, Гуру Ринпоче в горных пещерах спрятал священные тексты и предсказания будущего, оставив их под присмотром дхармапал, которые должны будут передавать их достойным людям в определенное, одним им известное время. В этих текстах скрыта одна из главных загадок тибетского тантризма. А сам Падмасамбхава, используя свои магические способности, покинул Тибет весьма эффектно–ускакал верхом на коне по радуге в небе.
Наше утреннее прощание с монахами было много скромнее: загрузив подаренный кусок ячьего масла в котелок, мы прошли через ворота гостеприимного монастыря, сделали по дороге несколько снимков старушек, вращающих молельные барабаны и, выйдя на дорогу, сели на своих стальных коней с китайской родословной. Впереди нас ждала Лхаса.