Красные шапки. Мудрец-убийца

История тибетского буддизма началась со смерти. Случилось это в древней Индии, а убийцей, которого звали Падмасамбхава, «Рожденный в лотосе», был наследный принц местного правителя. Жертвой же стал сын одного из министров государства Ургьен.

Но не случись этого по всем общечеловеческим понятиям злодеяния — не распространился бы буддизм на Тибете и, не появилась бы первая на Вершине Мира буддистская школа «ньингма», монахов которой, по цвету головных уборов называют «красношапочниками».

Тибет

Падмасамбхава появился из цветка лотоса, выросшего в Молочном океане — там, согласно легенде, его и нашел правитель страны Ургьен, возвращаясь из далекого путешествия. Будучи бездетным, он привез младенца во дворец и усыновил, принеся щедрые подношения богам,пославшим ему наследника. Мальчик вырос, стал юношей и постаревший отец совсем уж собрался передать бразды правления государством в руки сына, когда тот вдруг обратился к нему с неожиданной просьбой: — Отец, позволь мне отречься от царства и покинуть дворец!

Рожденный в лотосе решил стать отшельником и заняться тантрическими практиками — как и Будда двенадцать столетий назад, юноша понял, что жизнь в роскоши скрывает от него истинный смысл существования. Неудивительно, что царь, возлагающий все свои надежды на единственного наследника, категорически отказал ему в сумасбродной, как он посчитал, просьбе. И вот тогда царевич и совершил страшное преступление — убил своего сверстника, сына министра, своего товарища по детским играм.

По законам государства Ургьен, в наказание, Падмасамбхава был изгнан за пределы города и обречен на жизнь на кладбище, где он стал заниматься тантрическими практиками — все вышло именно так, как и хотел преступник.

Тибет

Со временем, покорив своей воле всех духов кладбища, юный философ достиг новых высот духовного могущества, попутно изучая астрологию,искусство и медицину, — таким образом совершенствуя не только свой дух, но и разум. А сын министра, оказывается, пострадал за свои кармические прегрешения прошлой жизни, поэтому его наказание было неизбежно. Он обречен был погибнуть именно в тот момент, в том самом месте, где это и случилось. Ничто и никто в этом мире не может противостоять закону кармы.

На велосипедах через Гималаи

Прошло уже почти два месяца велопутешествия по Тибету. Позади самые тяжелые полторы тысячи километров пыльного тибетского бездорожья и бесчисленных высокогорных перевалов, переходы вброд горных рек и горная болезнь, ритуальный обход священной горы Кайлаш и ночевки в шатрах кочевников. Мы наконец то добрались хоть до цивилизации — города Шигадзе, где впервые за три недели вымылись в горячем душе «шицо» и отстирали одежду от въевшейся в нее пыли и песка. И потом еще несколько дней приводили в порядок китайской сборки велосипеды — после такого пробега они требовали серьезного ремонта.

Поселились мы в маленькой гостинице, напротив полицейского участка. А утром с удивлением обнаружили, что живем прямо над секс шопом, в районе «красных фонарей». Зато не скучно было возвращаться в свой отель по вечерам, наблюдая метаморфозы города, когда с наступлением темноты парикмахерские, загораясь розово-малиновым цветом, превращаются в салоны интимных услуг. Наконец, покончив с делами и посетив резиденцию Панчен Ламы-старинный монастырь Ташилумпо, мы покинули греховную улицу и тронулись в путь.

После ремонта, по новой асфальтированной дороге, вдоль которой уже начали появляться, как признаки жизни, редкие деревья и китайскиефлаги, — велосипеды катились легко, и к вечеру мы добрались до поселка под названием Ньямо, в сумерках едва не проскочив маленький монастырь.Смеркалось, нужно было подумать о ночлеге.

Неброское серое здание в отдалении от дороги — только по молитвенным барабанам наметанным взглядом мы определили, что это сооружение — буддистский монастырь. Школа Хоу, где живут и учатся монахи-красношапочники, невелика. Квадратный двор, высокое древко столба «торчин», на котором развеваются флаги «лунгта», с отпечатанными на ткани молитвами — мантрами, приветствуют нас при входе. По периметру двор окружает двухэтажное, больше похожее на крепость — дзонг, каменное здание с кельями монахов.

Закатив во двор велосипеды, мы подходим к сидящим во дворе монахам и,сложив ладони вместе, прикладываем к уху, слегка склонив набок голову — жест, как показала практика, понятный в любой стране мира: «Можно ли у вас переночевать?». И, иначе как чудом не назовешь — в тибетской глубинке, среди обитателей монастыря оказался молодой, закутанный в красный тивон монах, говорящий по-английски. Быстро сбегав за ключом,он уверенно, по-хозяйски отводит нас к одной из закрытых келий на первом этаже, по пути успевая задать традиционный вопрос:

- Where are you from? - Олоса.

Именно так, а не иначе, — мы «олоса», а не русские, не russian, — здесь понятен только китайский вариант. К слову, Россия в китайском переводе звучит как «Голодная страна».

Нас селят в гостевой комнате — с деревянными лежаками и расписным шкафом с посудой. Традиционные стоящие посреди комнаты два столба,подпирающие перекрытия потолка, покрыты сверху орнаментом. На стенах синей, красной и зеленой красками — любимыми тибетскими цветами –тщательно выведены яркие колокольчики, что придает обычной комнате праздничный вид, радуя глаз и поднимая настроение. Хотя, возможно, это была просто радость обретения теплого ночлега? Внутрь протиснулись еще несколько любопытствующих монахов — местечко явно не туристическое, вряд ли когда в эту обитель на постой заезжали гости из России. Тем более на велосипедах с необычными, большими «П-образным» велорюкзаками на багажниках. Жестами хозяева предлагают нам поужинать, в ответ мы демонстрируем им свой, внушительных размеров пакет с цампой, накопившейся у нас за поездку.

Королева тибетского стола

Цампа — это ячменная мука, прожаренная на огне. Никто не может сказать, сколько уже веков она главенствует на тибетском столе.Но это не просто мука, а полуфабрикат уже практически готового блюда, рецепт приготовления которого остался неизменным за последние сотни лет: положив горсть муки в плошку, нужно добавить некоторое количество «по ча» — чая, пальцами размешать до состояния густого теста, после чего можно приниматься за трапезу — блюдо готово.Необычен и тибетский чай: в сосуд, который имеет форму тубуса,наливают, а затем взбивают мутовкой, такие, на наш взгляд,несовместимые ингредиенты, как предварительно заваренный чай, соль и ячье масло.

Как любит напевать перед едой мой напарник по путешествию Григорий: «Цампа на завтрак, цампа на обед, цампа на ужин — вот и весь Тибет»… Так что, достав свою муку, мы предупредительно демонстрируем ее хозяевам: — We have some tsampa!

Хотя, впрочем, то же самое, и с тем же успехом можно было бы сказать и по-русски — присутствующим понятно только «цампа».

Чай в большом термосе появляется через пару минут, но когда мы пытаемся развязать свой пакет с мукой, вежливо, но твердо монахи ставят на стол медную чашу с крышкой — мы уже давно поняли, что не предложить цампу в своем доме в Тибете считается верхом не гостеприимства. Пока напарник замешивает предоставленный «натур продукт», я, в сопровождении одного из монахов направляюсь на кухню — вымыть руки. Зорко заметив лежащий на полке кусок ячьего масла,спрашиваю разрешения отрезать немного. На что монах отрицательно качает головой — не нужно, мол, отрезать, и назад мы возвращаемся как великое посольство с дарами: у меня в руках большой таз с теплой водой для мытья рук, у провожатого — завернутый в вощеную бумагу приличный кусок масла.

За время недолгого моего отсутствия в комнате прибавилось зрителей — все они с удовольствием наблюдают, как иноземцы с аппетитом поглощают их национальный продукт. Когда кто-то из нас делает глоток чая из пиалы, находящийся ближе всех к нам молодой монах, доливает ее до краев из термоса, так что чашкакажется бездонной. К окончанию трапезы появляется тибетец в обычной, «гражданской» одежде и присаживается сбоку, я подсознательно боковым зрением определяю некую странность в его одежде. Осматриваю внимательнее: шляпа, пиджак,брюки. Вот оно — коричневая футболка со словом «БРИГ».

Заинтригованный этими буквами, явно написанными кириллицей, прошу мужчину приподнять полу пиджака и с удивлением читаю знакомое слово: «БРИГАДА».Неисповедимы пути одежды сэконд-хэнд... После сытного ужина, мы общаемся с гостеприимными хозяевами — красношапошниками, когда еще будет такая возможность. Это раньше наТибете насчитывались тысячи храмов и монастырей школы ньингма, но после реформ буддизма и последующих гонений, здания монастырей перешли под власть более «молодых» школ сакья или гелуг, а в годы «Великой культурной революции» и вовсе были разрушены. Так что сейчас осталось их не так много и монахи этой секты предпочитают достигать просветления или в отшельничестве-одиночестве, или поселяясь небольшими группами в труднодоступных местах.

Выше в горах расположен знаменитый монастырь Полчен Хор, наставники,приходящие оттуда, обучают наукам молодых монахов, приютивших нас. Но этим вечером ученики сами становятся учителями для нас, появляется возможность узнать о Падмасамбхаве и школе ньингма из «первых рук»

Гуру Ринпоче — «Драгоценный Мастер»

Драгоценным Мастером в знак величайшего уважения называют Падмасамбхаву все буддисты, а приверженцы школы ньингма — те почитают Гуру, как второго Будду.Итак, постигнув науки и подчинив духов всех ближайших мест погребений, Падмасамбхава отправился в странствие. Прибыв в царство Сахора, он преподал тантрическое учение принцессе и пятистам ее служанкам. Но до царя дошли слухи, что некий странник сожительствует с его дочкой и всеми ее девушками.

Разгневанный, он приказал сжечь дерзкого чужеземца заживо в долине, обложив дровами и залив маслом. Когда гигантский костер прогорел, сквозь рассеявшийся дым удивленные люди увидели, что там, где была долина, теперь разлилось озеро, а в центре на лотосе восседает невредимый Гуру Ринпоче в окружении богов и богинь.

Раскаявшись в своем поступке, правитель принял буддизм и отдал Падмасамбхаве в жены свою любимую прекрасную дочь Мандараву. Молодые, вместо свадебного путешествия, направились в одну из пещер в горахНепала, где в медитациях и тантрических практиках обрели бессмертие.

В то время Тибетом правил Трисонг Деуцен, который пригласил в страну известного индийского ученого и святого Шантаракшиту для распространения буддизма. Практически все население Страны Снегов тогда поклонялось духам древней религии бон, поэтому продвижению новойверы вполне успешно препятствовали шаманы — служители темных сил, приносящие своим богам в жертву животных.

Простой ученый, пусть и святой, не сведущий в магии и тантрических практиках, не мог самостоятельно справиться с колдовством шаманов, поэтому, по его совету и был призван в помощь могущественный Гуру Ринпоче. Перейдя через Гималаи, Падмасамбхава и впрямь, за короткое время, превзошел в магическом искусстве колдунов — бонпо, после чего поверг и подчинил своей воле демонов и злых духов, обратив в буддизм и сделав их дхармапалами, — божествами, защитниками буддистского учения.

В святилище

Тибет

В сопровождении монахов, идем в молельную комнату школы. Через дворик,освещаемый лишь мириадами далеких звезд в черном небе — в святую святых. В полумраке здесь стоят три ярко раскрашенные скульптуры. В середине буддистская Зеленая Тара , избавляющая от страданий иочищающая карму, а вот справа и слева от нее расположились фантастические изваяния дхармапал, — отголоски религии бон, при виде которых хочется, как Хома из гоголевского «Вия», осенить себя крестом: «Чур, меня, чур...» Справа — коричневая женщина по имени Игацеди с одним глазом во лбу, одним зубом во рту и одной, как у амазонки,грудью.

На ее голове — то ли рог, то ли очень необычная прическа,напоминающая панковский «хайер». Под стать дакини (демонице) одеяние и украшения: устрашающего вида ожерелье и диадема из человеческих черепов. Живот, ноги и спину покрывают гирлянды украшений из костей,их наши сопровождающие называют «жюба». В одной руке у Игацеди вскрытый череп, наполненный жилами, в другой «кадам» — скипетр, символ власти.

Довершает одеяние этой милой дамы облака на плечах и тигровая шкура на бедрах, ниспадающая почти до пят.Второе божество носит имя Тамджен Дорджи Лэк Па, и если каменная дама по-женски изящно-неотразима, то Там Джен — сурово-брутален. На голове его воинская каска, в правой руке топор, а в левой — кузнечные меха. В нас он пристально вглядывается тремя глазами, по-хозяйски опираясь ногой на спину антилопы. Перед божествами стоят подношения: горящие лампады «маар ми» на коровьем масле и «челтаны» — чаши с водой.

Тут же, в комнате, под тангкой — иконописным буддистским изображением Гуру Ринпоче, основоположником этой древней секты, сидел, согнувшись над книгой со священными текстами монах. Книги здесь не листают, а перекладывают узкие полоски страниц из стопки в стопку. После нашего прихода он аккуратно сложил их одна на другую и, завернув в обычную тряпицу, вежливо поприветствовал нас по-тибетски: «таши деле». Впрочем побеседовать с ним нам не удалось, время было уже позднее, монахи стали расходиться по кельям. Через несколько минут, усталые, отправились на ночлег и мы. И сон наш был крепок.

Прощания

Перед тем, как вернуться в Индию, Гуру Ринпоче в горных пещерах спрятал священные тексты и предсказания будущего, оставив их под присмотром дхармапал, которые должны будут передавать их достойным людям в определенное, одним им известное время. В этих текстах скрыта одна из главных загадок тибетского тантризма. А сам Падмасамбхава, используя свои магические способности, покинул Тибет весьма эффектно–ускакал верхом на коне по радуге в небе.

Наше утреннее прощание с монахами было много скромнее: загрузив подаренный кусок ячьего масла в котелок, мы прошли через ворота гостеприимного монастыря, сделали по дороге несколько снимков старушек, вращающих молельные барабаны и, выйдя на дорогу, сели на своих стальных коней с китайской родословной. Впереди нас ждала Лхаса.